Форум » История,вопросы по истории » Рубеж окупации Курляндии в 1812году » Ответить

Рубеж окупации Курляндии в 1812году

franc: Здравствуйте уважаемые участики форума! Хотелось бы узнать до каких примерно рубежей была занята Курляндская губерния прусскими войсками 27ПД в 1812г(Либава я так понял была занята). С уважением.

Ответов - 6

Igor Graholski: Х корпус маршала Макдональда был фактически поделен на прусскую и польско-немецкую дивизии, которые действовали самостоятельно друг от друга. После боя при Экау пруссаки дошли до Олая и заняли позицию от Слоки-Олай-Кекау. 7-я дивизия через Фридрихштадт, Якобштадт дошли до Динабурга. И на протяжении длительного времени контролировали территорию по реке Двине, отдельные отряды переправлялись на русскую сторону и делали рейды в глубь Видземе. Пруссаки занимали тоже большую территорию, разделенную Тиральскими болотами, которые ограничевали связь между отрядами. В августе и сентябре выдержали и успешно отразили два наступления рижского гарнизана. Управление Курляндией находилось в Митаве, в него входили и курляндские дворяне, граф Медем, барон Шеппинг. Военным генерал-губернатором был назначен генерал Кампредон, который и отвечал за сбор военной контрибуции с дворян в размере 2 млн. рублей в звонкой монете. Гражданское и военное управление Курляндией распрастранялось на всю территорию Курляндии и Земгале до реки Двина. Прусские гарнизоны были в Мемеле, Либау, Виндау. Между Либава и Мемелем курсировали французские канонерки 17 флотского экипажа, которые ожидали высадки русского десанта в тылу у пруссаков. В крепости Динамюнде была база английских и русских канонерок, которые по реке Аа поддерживали наступление Рижского гарнизона. Вдоль Двины от Риги до Динабурга были казаччьи заставы и разъезды, которые следили за передвижением противника. Местные помещики и дворяне исправно исполняли распоряжения французского управления Курляндией по сборам продовольствия и реквизициям, направляли крестьян на работы. Прусские отряды стояли в Олай и Кекаве, совсем недалеко от Риги и без сомнения отдельные разведывательные отряды делали рейды и под Ригу.

franc: Спасибо за ответ. С уважением.

Igor Graholski: В Курляндии и Земгале местная администрация, которая состояла из местных немцев, работала как часы, как при русских, так и при французах. Прусские офицеры пользовались гостеприимством местных немцев, столовались у них в поместьях, предпочитали теплые квартиры неудобствам солдатских бивуаков. Пруссаки гарантировали помещикам защиту от недовольства крестьян и старые порядки. До земгальских крестьян доходили слухи, что армия Наполеона несет им свободу от помещиков, но пруссаки все ставили на свое место. В декабре, после освобождения Митавы Александр только пожурил местных помещиков за сотрудничество с французской администрацией, Медем, Шепинг и другие также продолжали службу уже и при русской администрации Курляндии Сиверса.


Igor Graholski: §Ї§С §г§С§Ы§д§Ц §Я§С§к§Ъ§з §Ь§а§Э§Э§Ц§Ф §Ъ§Щ §І§е§Я§Х§С§Э§Ц §Ю§а§Ш§Я§а §б§а§й§Ъ§д§С§д§о §г§д§С§д§о§р §Ъ§г§д§а§в§Ъ§Ь§С §І.§Ў§Т§Ц§Э§Я§Ъ§Ц§Ь§г§С Napoleona karagЁЎjiena iespaids uz Zemgali §Я§С §Э§С§д§н§к§г§Ь§а§Ю §с§Щ§н§Ь§Ц. http://www.ceremonija.lv/pages/rakstsbauskas.lv.php

Igor Graholski: Сохранилась в нете наша старая страничка с картами и гравюрами. ВОЙНА 1812 ГОДА В ЛАТВИИ http://grenadier1812.narod.ru/pressa/klio3.html

Igor Graholski: 1812 год, Оборона Риги -------------------------------------------------------------------------------- ВВЕДЕНИЕ Пожалуй, нет ни одного человека, который не смог бы сказать, что значит для истории год 1812. Все помнят о 600-тысячном войске Наполеона, в ночь с 23 на 24 июня перешедшем границу России и стремившемся по одиночке разбить разъединенные 1-ю и 2-ю русские армии, насчитывавшие около 200 тысяч человек. Помнят о Бородине, о московском пожаре, о бегстве французов из России. Вот, пожалуй, и все. О том, что происходило на территории современной Латвии, вряд ли у большинства есть хоть малейшее представление. К сожалению, за лесом мы совершенно разучились видеть отдельные деревья, и, в итоге, события тех дней сливаются в пусть яркое, но непонятное пятно. Не зная же отдельного, нельзя знать целое. Так что же происходило тогда, тем летом 1812 года? Главы из книги "1812 год в Лифляндии и Курляндии" 1812 год В 1810 году, осознав неизбежность войны со Францией, Российское военное министерство разработало проект усиления защиты западных границ России. В отношении земель современной Латвии намечалось: 1) построить крепость в Динабурге (Даугавпилс), и организова Это, однако, не помешало им сыграть важную роль в Отечественной войне. В то романтичное время политика не знпла разведки в нашем понимании этого слова. Поэтому Наполеон располагал сведениями о грандиозном стороительстве крепостей, но никак не о его итогах. Это незнание во многом определило дальнейший (после занятия французами Вильно, современный Вильнюс) ход войны. Если первоначально Наполеон планировал разбить русскую армию в генеральном сражении и до следующего года не продвигаться дальше Смоленска, то сохранение Барклаем-де-Толли и Багратионом вверенных им частей, вынудило Бонапарта двигаться вглубь России. Как писал Наполеон, в характерной манере говорить о себе в третьем лице единственного числа (письмо под #18963 из изданной в 1858 году в Париже корресподенции императора) Наполеон "не хотел атаковать противника ни в одном из его укрепленных лагерей в Динабурге и Диссе, он собирался обойти эти позиции, сделать их совершенно бесполезными, а затем нанести удар по противнику на марше." Так родился замысел, именуемый историками этой войны "маневром на Витебск". Что происходило дальше на главном направлении войны изученно весьма хорошо, переферийные же районы вполне закономерно, хотя и несправедливо, выпадали из поля зрения историков. А ведь Рига в планах Наполеона имела достаточно большое значение. Интересные данные об этом содержатся в воспоминаниях барона Левенштерна, бывшего в войну адьютантом военного министра и командующего 1 Западной армии Барклая-де-Толли. По распоряжению последнего барон в качестве парламентера был направлен в расположение французов. Чтобы не слишком афишировать свою значимость, он должен был выдавать себя за посланника не самого Барклая, а одного из его подчиненных - Витгенштейна. Левенштерну поручалось из переговоров с французами собрать данные об их силах и намерениях. Из переговоров с французским руководством стало известно, что в течение 1812 года французы не будут пробиваться в Эстляндию, "но, что в Курляндии они уже имеют многие связи, что почва там уже испытана и что скоро французские орлы будут внесены на эту землю" - разговор велся в самом начале войны. Генерал Себастиани говорил о сильной экспедиции на Двину, восстановлении великого герцогства Курляндского с обширными границами (имеется в виду правую сторону Двины). Себастиани много говорил также о великих выгодах, о просвещении, о свободе, какие предоставит Наполеон русскому народу. Как типично это для всех доброжелателей, стремящихся с тех времен и до нашего времени обустроить Россию. На вопрос же Левенштерна: "А что же будет с Петербургом?" Себастиани ответил: "О. Петербург будет торговым складочным местом, и баста." "Мы желаем лучше Азию с Россией, чем Европу с вами или кем бы то ни было" - был ответ Левенштерна. Ряд французских документов того времени говорит о том, что силы, брошенные Наполеоном на Ост-Индском направлении, имели задачей "прикрытие судоходства на Немане, парализование гарнизона города Риги, угрозу переправы через Двину, блокаду и захват Риги, занятие которой весьма важно для зимних квартир и приобретения опорного пункта на Двине". Это было для Наполеона тем более важно, что через Ригу Англия вела оживленные контакты с материком, в связи с чем, кстати, в устье Двины находилась английская эскадра. Не просто так Наполеон назвал как-то Ригу предместьем Лондона. Кроме того, занятие Риги, Якобштадта и Динабурга позволило бы Банапарту при дальнейшем продвижении вглубь России далее Смоленска использовать для снабжения своей армии удобный двинский речной путь. Также открывался прямой путь на столицу империи - Санкт-Питербург. Выполнение вышеупомянутой задачи было возложено на 46-летнего Жака Этьена Жозефа Александра Макдональда, маршала Франции, герцога Рентского, 10 корпус которого, в большинстве своем состоял не из французских подразделений, а из баварцев и вестфальцев, подданых союзной Наполеону Пруссии, находившихся под командованием генерала Йорка, а также поляков. Общая численность - 32,5 тысяч человек. Действия Макдональда должен был обеспечивать оперировавший несколько восточнее 45-летний маршал Франции Никола Шарль Удино, главной целью которого было движение на Петербург. Численность его войск -около 29 тысяч человек. Обоим этим полководцам уже не раз приходилось драться рука об руку. Они великолепно зарекомендовали себя тремя годами раньше при Ваграме, а еще раньше, в 1800 году, совместно действовали в Италии и Швейцарии. Против этих сил с нашей стороны действовал выделенный из состава 1 Западной армии Барклаем-де-Толли 1 пехотный корпус 43-летнего генерала графа Петра Христиановича Витгенштейна, начинавшего свою боевую карьеру лихим кавалеристом - командиром эскадрона при подавлении польского мятежа Костюшко в 1794 году. Численность корпуса Витгенштейна - около 30 тысяч человек. Также в районе Риги находился отдельный корпус уроженца Лифляндии 40-летнего генерала Петра Христиановича Эссена. Общая численнось корпуса - 18,5 тысяч человек. Первое серьезное столкновение между русской и французской армией на территории современной Латвии произошло 30 июня, когда части корпуса Удино, появившись у Динабурга пытались взять предмостное укрепление и обеспечить таким образом себе переправу через Двину. Нападение было отбито, и французам ничего не оставалось, как через несколько дней уйти вверх по реке в надежде переправиться там. Меньше чем через неделю тремя колоннами в Курляндскую губернию вторгается корпус Макдональда. 6 июля им был взят Бауск (Бауска), а в результате последовавшего на следующий день сражения в районе современной Иецавы он вынудил передовые отряды группы Эссена отойти к современным Доле и Кекаве. В это же время другая неприятельская колонна, двигавшаяся из Мемеля (Клайпеда) вошла в Либаву (Лиепая). В связи с критической ситуацией, в которой оказалась Митава (Елгава) было принято решение об эвакуации из нее всех русских правительственных учреждениий - Митава была центром Курляндской губернии. В это время Удино, переправляясь у Динабурга на правый берег Двины, имеет задачей движение на Санкт-Петербург. Витгенштейн принимает решение встретить неприятеля у Себежа. При этом отряду генерала Кульнева было приказано переправиться на правый берег Двины и наносить отвлекающие удары по тылам наступающих французов. Буквально через несколько часов после того как корпус Витгенштейна выступил к Себежу, к графу прискакал офицер с донесением от командующего отрядом в Динабурге генерал-майора Гомена, что корпус Макдональда переправляется у Якобштадта и движется на Люцин (Лудза). Витгенштейн хотел первоначальнодвинуться на Макдональда (очевидно опасаясь за Ригу), но поступившие вскоре известия от Кульнева показали, что ситуация много серьезней, чем казалось первоначально. Переправившийся на левый берег Двины Кульнев разбил в небольших стычках несколько французских отрядов и взял 306 человек пленных, среди которых оказался офицер франзузского генерального штаба, ехавший с бумагами от Макдональда к Удино. Так стало известно, что французы стремятся соединиться в Себеже и т. о. взять корпус Витгенштейна в кольцо. Последнему практически ничего не оставалось делать, как двигаться к ближайшему противнику - Удино, в отдельности разбить каждого противника поодиночке. Днем 18 июля авангард корпуса Витгенштейна под командованием генерала Кульнева атаковал превосходящие силы противника. Так началось знаменитое сражение у Клястиц, в которое втягивались все новые и новые силы с обеих сторон, в результате чего в сражении на стороне русских было 17 тысяч человек и 29 тысяч - у Удино. Несмотря на значительный перевес в силах французы были не только остановлены русскими войсками, но и начали отступление. Попытка организовать оборону на правом берегу реки Нища успеха не имела. Увлекшись преследованием противника, генерал Кульнев с небольшим отрядом гродненских гусар оказался в отрыве от основных сил Витгенштейна. Тем не менее этот отряд ввязался в бой, и в результате французского контрнападения понес потери. Сам Кульнев был смертельно ранен. Тем не менее попытка французов 20 июля у деревни Боярщина развить свой успех и перейти в общее контрнаступление окончилось для французов безрезультатно. Т.о. настепление Удино на Санкт-Петерберг было сорвано, так же, как и стремление окружить и уничтожить корпус Витгенштейна. К тому же Наполеон вынужден был направить на поддержку Удино 13 тысячный баварский корпус маршала Сен-Сира. Пользуясь отвлечением русского корпуса Витгенштейна на Удино, Макдональд 20 июля вступил в Динабург. Не надеясь долго удержать недостроенную крепость, Макдональд приказал срыть все укреплния, имеющиеся русские орудия утопить в Двине, а войсковые магазины сжечь. Однако, сверх ожиданий, французам удалось удержать Динабург до сентября. Все это время французы использовали город как базу для мародерских набегов на лифляндские деревни. В середине сентября несмотря на то, что Наполеон занял Москву, на северо-западном театре военных действий русская армия начинает наступательные действия. Для их обеспечения из Финляндии в Ригу был переброшен 15-ти тысячный корпус генерал-лейтенанта Ф. Ф. Штейнгеля. До этого в Риге было всего 12-ти тысячное войско. Вскоре после высадки русский отряд графа Штейнгеля выступил из Риги и двинулся в наступление против прусского отряда Йорка, действовавшего под Ригой. Узнав об этом Макдональд оставил в Динабурге один полк, а сам с остальными войсками двинулся на помощь Йорку. Наполеон трезво оценивал свои войска. "Моя армия составлена так, - говорил он в том памятном 1812 году, - что одно движение поддерживает ее. Во главе ее можно идти вперед, но не останавливаться и не отступать. Эта армия нападения, а не защиты." Французы практически не обороняли Динабург, и уже вскоре на его улицы вступил русский казачий отряд. 6 октября Наполеон начал свой отход из Москвы, и французы уже не думали ни о чем, кроме отступления. Оборона Риги Известие о движении французов на Ригу было получено 28 июня и сейчас же на одном из бастионов развернулось красное знамя, извещавшее население, что в городе и крепости объявлено военное положение. Вся власть в городе перешла в руки коменданта, которому магистрат передал городские ключи. Население начало готовиться к осаде. Прятали в погребах, закапывали в землю ценные вещи; на бирже было вывешено объвление, что всем желающим разрешается покинуть город и вывести с собой имущество, за исключением припасов, которые могут служить для продовольствия гарнизона; остающимся в городе жителям было предписано запастись провиантом на 4 месяца. Выехавшие на дачи и на взморье рижане спешили в город, из города тянулись обозы с покидавшими его жителями; по всем дорогам везли в Ригу хлеб; на Двине спешно грузились и разгружались корабли, население форштадтов хлынуло в город под защиту валов и пушек, и узенькие улицы старого города оказались запруженными переполнившей город толпою. По городу ходили то ободряющие, то зловещие слухи; одни говорили о блестящих победах, другие - о полном разгроме русской армии, сообщали, что на выручку Риге спешат англичане и шведы, залезали на колокольни смотреть не видно ли французов; с тревогой следили за сменой флагов на импровизированном телеграфе Домского собора; ходили на заставы и, приложив ухо к земле, прислушивались, не слышно ли канонады; читали и перечитывали воззвание военного губернатора Эссена к жителям Риги; готовились костьми лечь за родной город, и тут же бежали укладываться, чтобы скорее уехать из него. Дни шли за днями, а неприятель все не показывался. Истинных известий о положении дел не было, слухи же становились все более волнующими и нелепыми. Нервы напрягались. 8 июля на десятый день после объявления военного положения, майор Анушкин, начальник одного кавалерийского отряда, сообщил, что во время разведки видел французов около Митавы, и что, возвращаясь обратно, он сжег за собою мосты. Все в городе и окресностях зашевелилось и заволновалось. Французы мерещились под воротами Риги. Скоро выяснилось, что Анушкин принял за неприятельское войско стадо быков, которое гнали казаки, не разобрав из-за сплошной пыли, поднятой стадом, в чем дело, перетревожил всех. Разгневанный Эссен арестовал Анушкина и отдал под суд за то, что он не только напугал две губернии, но и опозорил свой мундир и шпагу. Еще до начала войны было решено сжечь форштадты, которые могли служить прикрытием для осаждающих и препятствовали бы действию крепостной артиллерии. Правда, форштадты можно было сжечь и тогда, когда неприятель уже овладел бы ими, но общее нервное напряжение сказалось и на Эссене, решившем сжечь их немедленно. Вывезти имущество и товары было решительно некуда: старый город и так был переполнен. Поэтому поневоле приказ оказывался невыполненным, а в связи с этим сожжение форштадтов все откладывалось, но приготовление к нему делалось. 17 июля было отдано распоряжение вывезти из крепости все горючие вещества: смолу, деготь, скипидар, фасфор. Все это было отправле0но на форштадты; было заготовлено и передано полицмейстеру 1000 просмоленных веревочных венков "на случай сожжения форштадтов". Макдональд между тем не торопился, он продвигался вперед с величайшей медлительностью и осторожностью. 18 июля французы вступили вступили в Бауск. Из Митавы против французов выступил русский отряд под командованием генерала Левиза. На следующий день 19 июля русский отряд был разбит при Экау, преследуем до самой Риги, и 20 июля французские неприятельские патрули появились в окресностях Риги. Вечером в день сражения результат его уже был известен в Риге. Город пришел в сметение, тем более, что сразу появились преувеличенные слухи о силах врага и опасности, угрожавшей городу; ожидали, что в ту же ночь начнется осада, а, может быть, бомбардировка и приступ. Тотчас же после получения известия о поражении русских при Экау, Эссен приказал поджечь Митавский форштадт (Торенсберг, Гагенсберг, Бенкенгольм). Лето 1812 года было очень сухое, на Митавском же форштадте были большие склады мачтового и корабельного леса, а потому, когда подожгли форштадт, то пламя разлилось с поразительной быстротой и приняло громадные размеры. Утром 21 июля пронесся слух, что неприятель переходит Двину. Сейчас же было отдано распоряжение поджигать Московский и Петербуржский форштадты, но оно скоро было отменено, так как слухи о переправе французов через Двину не подтвердились. Так как после замеченных 20 июля французских разъездов неприятель не показывался, то утром 23 июля было вывешано объявление Эссена, которым жители форштадта приглашались вернуться из переполненного города в свои дома. Вскоре, после полудня тогоже 23 июля, в город приехал Курляндский главный лесничий Ренне и привез известие, что французы переправляются через Двину в семи верстах выше Риги. Пробили тревогу, войска встали в ружье, артиллеристы расположились около своих орудий, вверх по Двине, к месту предпологаемой переправы была отправлена речная флотилия; туда же отправились несколько батальонов пехоты, население было оповещено, что в случае, если известие подтвердится, форштадты будут сожжены. Для проверки сведений о переправе французов был отправлен начальник штаба генерала Эссена подполковник Тидеман. Не успел еще Тидеман вернуться, как в город прискакал посланный тем же лесничим Ренне крестьянин с известием, что мол, сведения о намерении неприятеля переправиться через Двину подтвердились. Тогда Эссен, не ожидая дальнейших подтверждений, приказал поджечь Московский и Петербуржские форштадты. Было 7 часов вечера. Часть жителей форштадтов, успокоенная утренним заявлением Эссена, вернулась в свои дома. Их нужно было предупредить. Были посланы полицейские чины и солдаты по улицам форштадтов, чтобы объявить об их сожжении. Все эти хлопоты заняли довольно много времени и только в 12 часов раздался выстрел пушки, который служил сигналом поджечь форштадты. Ночь была темная и душная, все небо обложили тучи; вдали беспрерывно вспыхивали сухие зарницы. Сначала запылал Московский форштадт. Сразу в 11 местах, вслед за ним Петербуржский. Поднялся сильный ветер, который превратился в бурю. Стало светло, как днем. Ветер понес клубы дыма и огня прямо на крепость. Все с напряженным вниманием следили за пламенем, каждую минуту ожидая, что загориться старый город. Пожарные трубы были на готове. Но скоро ветер переменился и подул в сторону Петербуржского форштадта, где скоро загорелись кварталы, непредназначенные к сожжению, и потом неоставленные жителями. Бедствие увеличилось от того, что появились преступники и воры, которые поджигали вне границы, предназначенной для сожжения, и, пользуясь суматохой, грабили имущество погорельцев. Пожар продолжался до утра. В 10 часов утра Эссне приказал тушить, и огонь был прекращен. Вместо красивых, богатых форштадтов Ригу теперь окружали дымящиеся, смрадные развалины. Сгорело больше 300 домов, более 10000 человек осталось без крова и превратилось в нищих, так как в большинстве случаев с домами сгорело и все имущество. Погибло громадное количество товаров. Сколько прогибло людей при сожжении форштадтов, не было установленно, так как следствие об этом не велось. Когда население Риги узнало, что приказ о сожжении форштадтов был отдан Эссеном на основании недостаточно проверенных сведений, то возмущение не имело границ. Несмотря на строгость военного времени толпа провожала его криками: "Убийца! Поджигатель!". Эссен молча, со стиснутыми зубами переносил эти оскорбления, так как сознавал свою ошибку. Рига принесла великую жертву, и жертва эта была не напрасной. Французы не пытались осаждать Ригу. Макдональд сначала очень медлил, потом занял Двинск, все готовился к походу на Ригу и поджидал из Дангица назначенный для осады Риги парк 130 орудий. Когда же в начале сентября этот парк прибыл, то маршал Макдональд получил от Наполеона приказ не предпринимать никаких наступательных действий, потому что Наполеон, подходил к Москве и надеялся предписать там России свои условия мира и считал дальнейшие военные действия излишними. В окресностях Риги был вспомогательный прусский корпус Йорка, расположившийся фронтом от Далена до Шлока, но об осаде Риги он не думал. Дело ограничилось мелкими стычками и сражениями, да ловлей мародерских банд, которые переправлялись на правый берег Двины, жестко притесняя население. После отступления неприятеля император Александр 1 велел новому генерал-губернатору маркизу Паулуччи засвидетельствовать храбрым жителям Риги свое высочайшее благословение за проявленную в военное время их верность. http://www.friends-partners.org/partners/valery/histclub/hi9606_2.html



полная версия страницы